ЖЕРМОН. Ежедневно. А ваш муж?
ЕЛЕНА. Вы не смеете! Мой муж — честный человек!
ЖЕРМОН. Да ведь он сам хвастался передо мной своими жульническими проделками. Он их называет «хорошим делом».
ЕЛЕНА. Сударь, вы хотите сказать, что мой муж такой же негодяй, как и вы?
ЖЕРМОН. Нет, сударыня, я хочу сказать, что он гораздо хуже меня. Его спекуляции обогащают только его лично, а мои дела имеют еще моральную сторону. Вы это почему-то не хотите замечать.
ЕЛЕНА. Значит, деньги вас не интересуют?
ЖЕРМОН. Интересуют, я уже сказал. Но в то же время я разоблачаю лицемерие, я рассеиваю недоразумения, я проверяю моральные устои! Наконец, я даю возможность людям обнаружить свою подлинную сущность.
ЕЛЕНА (иронически). О, вы настоящий апостол!
ЖЕРМОН. Если хотите — да. Я похищаю женщину и требую миллион у мужа. Он отказывает. Прекрасно! Я не получаю миллиона, но я доказал бедняжке, что муж не любит ее… Тогда я распахиваю дверь и говорю: «Идите, женщина!» Конечно, она бежит не к мужу, а к любовнику… Я ей раскрыл глаза… В Италии мне как-то случилось похитить старика. С его детей я потребовал только полмиллиона — старики стоят дешевле. Они мне даже не ответили. Конечно, старикашку я выпустил. Мало того, я облагодетельствовал добрую сотню нищих.
ЕЛЕНА. Вы?
ЖЕРМОН. Да. Мой клиент понял, что его дети дрянь, и все завещал беднякам. (Пауза). Но ваш муж, без всякого сомнения уплатит.
ЕЛЕНА. И за это я вас должна поблагодарить?
ЖЕРМОН. Думаю, что да. Вы будете иметь в глазах господина Ларсонье совсем другую ценность.
ЕЛЕНА. Пять миллионов!
ЖЕРМОН. И ни на один франк меньше.
ЕЛЕНА. Скажите, мой муж знает, что это вы похитили меня?
ЖЕРМОН. Помилуйте! Я только сегодня утром был у господина Ларсонье. Нельзя оставлять человека, когда у него такое несчастье!
ЕЛЕНА. Значит, ему телефонируют ваши сообщники? Как же обстоит дело?
ЖЕРМОН. Все великолепно.
ЕЛЕНА (удовлетворенно). А!
ЖЕРМОН. Не радуйтесь. Ваш муж ещё не решился платить.
ЕЛЕНА (сражена). А!..
ЖЕРМОН. Вы говорили, что он никогда не рассуждает, когда дело касается вас… Но не сердитесь на него: вопрос идет о такой сумме!
ЕЛЕНА. Он торгуется? Он хочет получить на меня скидку?
ЖЕРМОН. Господин Ларсонье хочет получить вас даром. Он обратился в полицию.
ЕЛЕНА. Но это же идиотизм! Меня никогда не найдут!
ЖЕРМОН. Я совершенно, того же мнения.
ЕЛЕНА. Густав неисправим.
ЖЕРМОН. Трудно себя переделать. Скупость у него в крови.
ЕЛЕНА. Он ведь должен думать, что я в ужасном положении. Конечно, он заплатит, но если это затянется — я его возненавижу. Нужно как-то форсировать его решение.
ЖЕРМОН. Я этом тоже заинтересован. Напишите вашему мужу.
ЕЛЕНА. Густаву?
ЖЕРМОН. Да, я продиктую, если письмо вам не понравится, вы его разорвете.
ЕЛЕНА (садится за стол). Диктуйте.
ЖЕРМОН. «Мой дорогой… » Как вы его ласково называете?
ЕЛЕНА. Папусикуле.
ЖЕРМОН. Что это значит?
ЕЛЕНА. Маленькая куколка. Это по-гречески.
ЖЕРМОН. Мило. Но в данном случае не подойдет. Пишите: «Мой дорогой Густав! Я брошу это письмо из окошка моей тюрьмы. Надеюсь, его подберет какой-нибудь прохожий и перешлет тебе…»
ЕЛЕНА. Зачем это?
ЖЕРМОН. Он может подумать, что вас заставили написать.
ЕЛЕНА. Вы все предвидите!
ЖЕРМОН. Это мое ремесло. (Диктует). «Я не знаю, где нахожусь…»
ЕЛЕНА. Может быть, вы мне это скажете?
ЖЕРМОН. Нет. (Диктует). «Ты один можешь мне вернуть свободу. Торопись. Я подвергаюсь самому жестокому обращению…»
ЕЛЕНА. Превосходно.
ЖЕРМОН. «День и ночь я нахожусь в обществе мерзких скотов, я боюсь их животных инстинктов…»
ЕЛЕНА. Что это значит?
ЖЕРМОН. Ну, вы мне нравитесь, и я каждый вечер пытаюсь силой овладеть вами. Господин Ларсонье обожает вас, это встряхнет его.
ЕЛЕНА. Отлично. (Пишет). Дальше.
ЖЕРМОН. «Я исстрадалась, я жду тебя. Твоя Елена.»
ЕЛЕНА. Готово.
ЖЕРМОН. Разрешите?
ЕЛЕНА. Пожалуйста.
ЖЕРМОН (читает и смеется). Забавно!
ЕЛЕНА. Почему вы смеетесь?
ЖЕРМОН. Очень хорошо получилось относительно моих животных инстинктов,
ЕЛЕНА. Конечно! Густав так чувствителен. Он бледнеет, если мне слишком долго целуют руку.
ЖЕРМОН. Неужели? Хотя я его отлично понимаю… (Пауза). Послушайте… Почему бы нам не использовать колебания папусикуле?
ЕЛЕНА. Что?
ЖЕРМОН. Я хочу сказать, что мы будем несколько дней вместе, вы красивы… Я молод…
ЕЛЕНА. Это хуже грабежа — это наглость!
ЖЕРМОН. Но вы же думали, что я вас похитил из любви. Такое предположение кажется, не пугало вас, даже наоборот!
ЕЛЕНА. Тогда я не знала, что вы просто мошенник.
ЖЕРМОН. Это не существенно.
ЕЛЕНА. Вам здесь скучно? Вы хотите убить время?
ЖЕРМОН. Наоборот, сударыня, мне не хочется, его терять. (Подходит к ней).
ЕЛЕНА (убегает). Боже мой! Он возьмет меня силой! Только этого не хватало!
ЖЕРМОН (с упреком). О, сударыня, взгляните на меня! Разве я похож на насильника? Не волнуйтесь. Я вам сделал только предложение… Вы не согласны?
ЕЛЕНА. Честной женщине такое предложение может сделать только человек, родившийся на большой дороге, вскормленный волчицей и получивший воспитание в притоне.
ЖЕРМОН. Уверят вас, я из очень приличной семьи! Вы не согласны? Не будем об этом больше говорить.
ЕЛЕНА. Сударь, я только женщина, я ваша пленница… Но я выйду отсюда.
ЖЕРМОН. И чем скорее, тем лучше.
ЕЛЕНА. И тогда я буду вашим непримиримым врагом, я стану преследовать вас! И не за то, что вы отняли у нас пять миллионов, а за оскорбление!
ЖЕРМОН. Для этого нужно будет меня найти.
ЕЛЕНА. Найду.
ЖЕРМОН. Пусть так. Вы укажете на меня пальцем, крича: «Вот мой похититель!» Нужно это доказать. Где мы? В какой местности? Кто вас привез сюда? Каким образом? Даже ваш муж подумает, что вы сошли с ума
ЕЛЕНА. Поживем — увидим.
Стучат.
ЖЕРМОН. Войдите.
Вошла мадам МЕНАР.
МЕНАР. Отец настоятель хочет вас видеть
ЕЛЕНА. Кто?!
ЖЕРМОН. Почему вы удивляетесь? Я в наилучших отношениях с деревенским священником. Он, наверное, пришел благодарить меня. Я отстроил церковную колокольню. Крыша была дырявая. Это разрывало мне сердце. До свиданья, мадам. (Смеясь, ушел).
МЕНАР. Я вам не нужна?
ЕЛЕНА (с презрением). Нет, мошенница!
МЕНАР (кротко и удивленно). Мадам, что я вам сделала?
ЕЛЕНА. Он мне сказал все! Вы все грязные твари. Гадины!
МЕНАР. Выбирайте выражения, моя милая!
ЕЛЕНА. У вас нет стыда.
МЕНАР. У меня?! Мадам, я мать восьмерых детей. Таких матерей, как я, не много найдете во всей стране! Мне поручали воспитание целых поколений! Мой пансион для девиц считался лучшим!
ЕЛЕНА. Для девиц? Восхитительно! Почему же вы не продолжаете заниматься вашим делом?
МЕНАР. Кризис, мадам.
ЕЛЕНА. Сколько вы зарабатываете на моем похищении?
МЕНАР. Не говорите. Они меня так эксплуатируют. Всего пять процентов.
ЕЛЕНА. Это возмутительно мало.
МЕНАР. При этом еще вычитают издержки по вашему содержанию!
ЕЛЕНА. Кроме хлеба и воды я ничего не возьму в рот! Я не хочу, чтобы вы страдал из-за меня.
МЕНАР. Вы очень милы. Скверный поступок должен приносить много денег, иначе его ничем нельзя оправдать. У меня большие расходы. Один сын кончает колледж, другой учится в Оксфорде. Им нужны карманные деньги… А я не получу теперь даже двухсот пятидесяти тысяч.
ЕЛЕНА. Я устрою так, что вы получите полмиллиона.
МЕНАР. Как вы это сделаете?
ЕЛЕНА. Делать будете вы.
МЕНАР. Я?
ЕЛЕНА. Все очень просто. Вы отправляетесь в ближайший город. Идете в жандармерию, если мы во Франции, сообщаете, где я нахожусь. Вашего хозяина немедленно сажают в тюрьму, мой муж выплачивает вам пятьсот тысяч франков.
МЕНАР. Вместо пяти миллионов? Это выгодно.
ЕЛЕНА. Не подходит? Будем считать, что я ничего не говорила. (Идет к двери своей комнаты).
МЕНАР. Постойте! Две минуты на размышление, чорт возьми!
ЕЛЕНА. Ах, вот как! Вам платят двести пятьдесят тысяч за преступление, и вы не раздумываете. А когда предлагают полмиллиона за хороший поступок, вы просите время на размышление?
МЕНАР. Но и выдаю компаньона! Сына моей лучшей подруги!
ЕЛЕНА. Вы наказываете виновного.
МЕНАР. Я предаю того, кто дает мне работу.
ЕЛЕНА. Того, кто сделал из приличной дамы преступницу.
МЕНАР. У нас так не принято.
ЕЛЕНА. Вы ему очень преданы?
МЕНАР. Я не могу обмануть человека, который всегда выполняет свои обещания.
ЕЛЕНА. Что же он вам обещал? Золотые горы?
МЕНАР. Нет, мадам… Значительно меньше: пулю в череп в случае измены. Я не имею основания ему не верить.
ЕЛЕНА. Теперь, по крайней мере, я понимаю причины вашей преданности. Может быть, действительно, не стоит рисковать ради какого-то миллиона франков.
МЕНАР. Простите, но вы же сказали — пятьсот тысяч.
ЕЛЕНА. Вы ослышались. Я сказала — миллион.
МЕНАР. Мадам! Что вы со мной делаете? Но мне явиться в жандармерию…
ЕЛЕНА (в сторону). Мы во Франции!..
МЕНАР. Что?
ЕЛЕНА. Ничего.
МЕНАР. Придется открыть всю организацию.
Приоткрывается дверь.
ЕЛЕНА. Тсссс!..
Вошел ВЕЛЬТОН.
Хорошо, только вместо шато-икема дадите мне полбутылки шампанского.
ВЕЛЬТОН. Это будет наилучшее вино. (К МЕНАР). Не надо противоречить мадам. Шампанское, так шампанское.
МЕНАР. Я не противоречу, я только умоляю мадам быть несколько экономнее. Мы не так богаты. Вы мне хотели что-нибудь сказать, Вельтон?
ВЕЛЬТОН. Нет. Я тоже хочу сделать подарок здешнему доброму священнику. После архиепископы Блавийского остался прекрасный старинный молитвенник…
ЕЛЕНА. Как? Вы крадете даже молитвенники?
ВЕЛЬТОН. Что вы, мадам! Я украл епископа… Разрешите? (Достает из сундука молитвенник). О, наш кюре будет очень доволен. (Пристально смотрит на ЕЛЕНУ и МЕНАР). Простите за беспокойство. (Уходит).
Пауза
ЕЛЕНА. Он подслушивал?
МЕНАР. Его никогда не разберешь… Меня эта история соблазняет все меньше и меньше… Вельтон за дверью… пуля в череп…
ЕЛЕНА (шепотом). Мадам Менар! Миллион… Моя дружба. Вы снова откроете пансион… Клянусь, дочери всех моих знакомых будут воспитываться только у вас… И, потом, увидеть этого человека в руках палача! На виселице!
МЕНАР. Что вы! Теперь не вешают!
ЕЛЕНА. Просто литературный оборот…