Мастер. Я к тому, что можно, так сказать, сходить в последний раз.
Пеккер. Спасибо, можно мы потерпим и поговорим…
Мастер уходит. Снова шум.
Пеккер. Достал мужик… Только, пожалуйста, не говори мне, что у меня есть
дочь, и ей нужно учиться. Лучше бы за границей.
Стомахин. Зачем говорить? Ты сам знаешь.
Пеккер. Знаю. Рая только об этом и мечтала. Даже пыталась на это откладывать.
Стомахин. И что бы она тебе сейчас сказала?
Пеккер. Как всегда. «Решай, милый, любое твое решение будет правильным».
Стомахин. Моя сестра была хорошей женой… И хватит рефлексировать,
Эухенио! В конце концов, пятнадцать, даже двадцать процентов можно будет
отдать в детский дом.
Пеккер. А этот бывший гэбэшник, мэр моей малой Родины со своими планами?
Стомахин. У меня – идея! Давай его просто – переизберем. И это обойдется тебе,
Эухенио, совсем недорого. Пусть только закончат ремонт.
Снова появляется Мастер с кувалдой.
Мастер. Ну, хозяин, не повезло тебе! Как говорится: окна у тебя – косяком, потолки
– матюком…
Пеккер. Повторяю, ремонт – не моя идея, а инициатива мэрии.
Мастер. Это я понимаю. Но и вы поймите. Можем сделать – согласно калькуляции, а можем – по-человечески.
Стомахин. Я все понял. Делайте по второму варианту. Оплата аккордная – последний аккорд ремонта, и получаете премиальные: за окончание, за качество и отдельные деньги – за некручение головы хозяину.
Мастер. Теперь – ясно!
Стомахин. Извините, мне знакомо ваше лицо.
Мастер. А у вас ребенок не в школе номер пять учился?
Стомахин. Да, в пятой.
Мастер. Преподавал я там литературу после филфака. Но давно
переквалифицировался, на хрен!
Неожиданно бьет кувалдой по стенке позади наших героев. Стенка рушится. Пыль столбом.
2-е ДЕЙСТВИЕ
КАРТИНА 6
В кабинете больницы Пеккер и Катя.
Пеккер. Если бы вы знали, Катенька, как достала меня эта история с
наследством, о которой уже знает весь город!
Катя. Ну и пусть! Зато теперь вы сможете дать образование дочери, в конце
концов, напишете диссертацию.
Пеккер. Еще моя бабушка говорила дедушке, когда он выиграл рубль в
лотерею: «Гриша, мы никогда не жили богато, так уже поздно начинать!»
Если я чего и напишу, Катя, это – завещание!
Катя. Евгений Семеныч, не дразните судьбу – нельзя так даже говорить!
Пеккер. Представьте, Катюша, я боюсь идти домой. Каждый день меня поджидают какие-то просители, искатели приключений и спонсоров. Вы даже не представляете, Катя, сколько в нашем городе людей, которым позарез нужны деньги!
Катя. Почему же, представляю. Сто пятьдесят тысяч.
Пеккер. И у меня такое впечатление, что они все планируют ко мне обратиться! Поголовно. Позавчера у меня был скульптор. Он хочет поставить у нас на набережной памятник водолазам. У него отец был водолазом, мама – водолаз, старший брат – водолаз, собака – водолаз, а он по состоянию здоровья не смог. Поэтому стал скульптором и лепит водолазов. Я даже запомнил позу – его водолаз будет стоять вот так (вытягивается и разводит руками), но только в шлеме. Спросите меня – почему так?
Катя. Почему так?
Пеккер. Он же в шлеме, поэтому как бы говорит: «Люди, я сделал все, что мог!». Можно запустить в массовое производство, как надгробный памятник.
Катя. Несчастный человек…
Пеккер. Ну, Катя, не самый несчастный! О несчастных я вам даже не рассказываю, не хочу расстраивать. А вчера у меня с деловыми предложениями была делегация раввинов, а после них сразу – делегация казаков. Какое счастье, что они не встретились!
Катя. А сегодня, когда вы были на операции, один мужчина приходил, тоже вас спрашивал. Я, говорит, народный целитель – нарколог. А сам – пьяный. Я говорю, какой же вы нарколог, если в нетрезвом состоянии. А он отвечает: я все новые методы выхода из запоя сперва на себе испытываю! Как Луи Пастер! Еле его выпроводила.
Пеккер. Жаль, Катя! Я бы ему сообщил, что лучший метод борьбы с алкоголизмом на ранней стадии – это процесс отказа от наследства.
Катя. Евгений Семеныч, вы – серьезно, или опять шутите?
Пеккер. Нет, Катюша, не шучу. Во-первых, свою любимую фляжку я
выбросил. А, во-вторых, я уже подготовил американскому адвокату свой
отказ….
Катя. Вы хотите отказаться от наследства?
Пеккер. Да! Вы разочарованы?
Катя. Не знаю… Мне трудно вас понять…
Пеккер. Почему, Катя? Вы не представляете, как можно отказаться от денег?
Или доктор без финансовых перспектив – вам уже не интересен?
Катя. Говорят – деньги портят человека… Оказывается, отказ от них тоже…
Пеккер. Катя, милая, простите!
Катя. Просто я очень хочу, Евгений… Семеныч, чтобы вам было хорошо.
Пеккер. Когда вы рядом, Катюша, мне всегда… очень хорошо!
Катя. Это у вас сегодня настроение такое…
Пеккер. Нет! Это давно… Честное слово!
Не очень ловко берет Катю за плечи, потом осекается.
Катя. Ой, извините, я забыла! Мне же нужно в палату заскочить!
Катя выходит. Пеккер приходит в себя. Открывается дверь и появляется Микунов.
Микунов. Евгений Семеныч, узнаете? Я – к вам!
Пеккер. А, Микунов! Здравствуйте! Проходите, пожалуйста… А… Катя вышла.
Микунов. Здрасте, Евгений Семеныч, я же говорю – я к вам! Я хотел домой к вам прийти. А потом глянул: дома у вас – вечно люди толкутся. Помешать могут…
Пеккер. Это – правда! Ну-с, какие жалобы? Помнится, я вас выписывал в приличном состоянии.
Микунов. Спасибо! Чувствую я себя отлично… Я по другому делу… Понимаете, у меня есть – мечта!
Пеккер. Мечта – это неплохо… И, по-моему, я даже догадываюсь – какая… И завидую.
Микунов. Нет, Евгений Семенович, вы не догадываетесь. Выслушайте меня, пожалуйста, я очень волнуюсь!
Пеккер. Я слушаю вас. И не надо волноваться. Катя мне – не дочь, просто прекрасная операционная сестра…И я к ней… хорошо отношусь.
Микунов. Понимаете, доктор, я с детства очень люблю животных. Когда я был маленький, у меня был хомячок, попугай и два кота. А сейчас у меня одних только котов – тринадцать. И все – разные.
Пеккер. Забавно… Вы этого не рассказывали. А знаете, у меня скоро дочка на каникулы приезжает, я бы для нее какого-нибудь смешного котенка взял, если можно.
Микунов. А чего ж, конечно, можно! Как раз к тринадцатому числу котята должны быть. Я, вообще, люблю цифру тринадцать. Понимаете, еще у меня тринадцать попугаев, тринадцать черепах, тринадцать обезьян и удавы.
Пеккер. Тоже тринадцать?
Микунов. Нет, два. Один большой, а один еще совсем маленький. Хотите посмотреть, он здесь! (расстегивает рубашку и как бы пытается из-за пазухи достать змею. Возможно, даже показывается змеиная морда).
Пеккер (вскакивает). Нет. Не хочу! Спрячьте!
Микунов (поспешно застегивается обратно). Все-все, Евгений Семеныч! Нет, так нет…
Пеккер (опасливо). А он не выскочил?
Микунов. Нет, он тут, на мне.
Пеккер. Смелый вы, Микунов, человек. Добровольно змею на груди пригрели. Но от меня-то вы чего хотите?
Микунов. Понимаете, Евгений Семеныч, у меня есть мечта.
Пеккер. Вы про мечту уже говорили – действуйте! Я-то здесь причем?
Микунов. Я мечтаю, чтобы вы, когда свое наследство получите, дали деньги, чтобы зоопарк в городе для детей соорудить. Здорово было бы, а?
Пеккер. Безусловно, очень здорово…
Микунов. Вот! Я подсчитал, мне для этого миллионов тринадцать надо.
Пеккер. Сколько?
Микунов. Я понимаю, ну хоть тринадцать тыщ дайте, вот так надо! Я бы у себя прямо в доме такой живой уголок устроил, чтоб детки посещать могли.
Пеккер. Погодите, Микунов, я одного не понимаю. Вы же сюда, в больничку уже давненько захаживаете, когда у меня эта история с наследством еще и не начиналась. Вы же за Катей ухаживали?
Микунов. Понимаете, Евгений Семеныч, присматривался я к ней. Согласитесь, не каждая на такое пойдет. У меня же еще и лиса, и страус, и даже скунс. Правда, со скунсом только я занимаюсь, лично. Он плохо к чужим запахам привыкает…. Так что я ей про такое и намекать боялся.
Пеккер. Так вы с тайным прицелом за Катериной ухаживали?
Микунов. Конечно, я же их не брошу, а она меня запросто.
Пеккер. Значит, вы всех любите – и млекопитающих, и земноводных, и Катю?
Микунов. Ну, конечно!
Пеккер. Вынужден вас огорчить, Микунов. Я вам с зоопарком – не помощник.
Микунов. То есть денег, господин Пеккер, не дадите?
Пеккер. Нет. Да и для Кати я вижу другое будущее.
Микунов. Ах, вот оно что?.. А я только, дурачок, въехал! Вы имеете виды на Катю? Так? А я что, даром месяц за ней ходил? Шоколадки ей носил, цветочки.
Пеккер. Скажите еще, у зверей отрывал.
Микунов. Да и у зверей отрывал! В том числе! Удавы тоже любят шоколад!
Пеккер. Все, Микунов, прием окончен!
Микунов. Нет, доктор, не окончен! Мое последнее слово: или деньги на зоопарк, или я сделаю все – и Катю ты не получишь!
Неожиданно появляется Стомахин.
Стомахин. Пеккер, ты что, решил отправить Левайну отказ?
Пеккер. Стомахин, знаешь что, я – созрел! Давай я заведу мобильный, и ты будешь мне звонить.
Стомахин. Зачем?
Пеккер. А я поставлю автоответчик, который будет говорить: «Это – телефон доктора Пеккера. Его нет на этой Земле! Даже не ищите!»
Входит Катя.
Катя. У Гулько все в порядке!(замечает Микунова) А ты что здесь делаешь?
Микунов. Я-аа…так…зашел.
Пеккер. Пустяки, Катюша! Я же вам говорил, мужчинам все время чего-нибудь нужно. И, как выясняется, не только от женщин… Катя, а вы змей боитесь?
Катя. Я?! Ужасно.
Пеккер. Что ж, это радует! Ну, ладно, до завтра!
Стомахин. Ты куда?
Пеккер. Домой! Пошли, Стомахин, о делах наших спорных покалякаем.
Катя. До завтра, Евгений Семеныч!
Микунов (мрачно). Пока.
Пеккер. Да, Катя! Этот субьект только что пытался получить за вас с меня – тринадцать тысяч долларов. Вы с ним поосторожнее!
Стомахин и Пеккер уходят. Катя тоже, но в другую сторону.
Микунов (семеня рядом с Катей). Катя, послушай! Понимаешь, у меня есть мечта…
КАРТИНА 7.