Это я еще совсем маленькая была. А помню, вроде это вчера было… Cижу я в люльке в старой хате, а мой батько сидят за столом и считают облигации. Были после войны такие облигации вместо денег – большие листы, как в книжке… Я в люльке раскачиваюсь, а он за столом считает… Вдруг, скрип, дверь открывается и в хату заходит такая огромная женщина… Видит облигации, батько спрятать не успели… И тут она здоровается… мужским таким голосом… Не женским… И отчего-то мне стало так страшно! Батько вежливо спрашивают, шо вам нужно, женщина, кто вы такая… А она говорит, что они погорельцы с другого села… Что вся их хата сгорела, и они теперь ходят по людям и побираются… А сама все смотрит везде, разглядывает… И расспрашивает, как мы живем, сколько зарабатываем, как в нашем колхозе платят, и вообще про колхоз много спрашивала, довольны ли мы… А мне все страшнее и страшнее было от ее голоса, от огромного ее роста… Батько дали ей сала, хлеба, яиц, молока… и она ушла… А потом за селом нашли много выброшенных продуктов, там и наше сало, и хлеб были…А еще нашли парашют и мужскую одежду… Так что, то не женщина была, то был мужчина, – канадский шпион… Его специально к нам забросили… И он специально расспрашивал, как люди в Советском союзе после войны живут… Про это даже в газете писали… Так что это правда…
Немного помолчали.
СЛАВИК (вздыхая). Я остаюсь, Нина… Только пить мы больше не будем…
НИНЕЦ. Ни капли в рот, Славко.
Сидят напротив, друг на друга не смотрят… За окном ночь, начало весны, капает с крыш…
***
Славик лежит на диване с высокой спинкой и зеркальцем посредине. Это парадный диван. Но Славик лежит на нем, даже не сняв тапочек. Он смотрит телевизор, потом читает газету «Сельские вести», потом снова смотрит телевизор. На стуле стоит чашка с кислым молоком и пирог с капустой. На подоконнике лежат потрепанные знаменитые писатели. Нинец чем-то гремит во дворе, гремит на чердаке, гремит на веранде, гремит в сенях, гремит на кухне…
СЛАВИК (как от зубной боли). Нинуля, что ж ты так гремишь?
НИНЕЦ (после паузы). Та то я, Славик, кабану на вечер готовлю… Ведро с буряком подняла, а тут в ноге как стрельнуло… Не иначе как на погоду… Я аж ведро упустила… А на кухне шкафчик хотела прибить, потому что упал на прошлой неделе… Так я гвозди доставала с горища, а там смотрю мыши, так я полезла в сени за мышеловками, пока ее настроила, та обратно полезла, а тут чую, во дворе Масква плачет, запуталась вокруг столба…
Славик делает громче телевизор. Нинец становится в дверях, и продолжает (радуясь, что на нее обратили внимание) свой подробный рассказ, громко перекрикивая телевизор.
НИНЕЦ (рассказывает очень выразительно, как важную информацию). А если бы задушилася? Так я ее давай раскручивать, наклонилась, а в ноге опять как стрельнет, как судорога, – точно погода перемениться… Так пошла я за плоскогубцами, шукаю тот ящик, а ты его видно переложил с веранды в сарай, я пошла в сарай, смотрю под лавкой, а там мешок стоит с борошном и в нем дырка, мыши прогрызли, я тогда полезла в хату на горище, взяла одну мышеловку, а потом думаю, лучше я мышеловки тут оставлю, а в сарае кота на ночь запру…
Славик неожиданно встает, смотрит на нее в упор странно. Нинец испуганно замолкает.
СЛАВИК. Принеси самогонки.
НИНЕЦ. Так нету у нас, ты же сам вылил…
Быстро выходит из хаты. Славик выключает телевизор. Достает с «полки» роман «Карнавал страсти». Листает, закрывает, ставит на место. Достает другой роман «Алмазы в крови», но что-то не читается. Встает и начинает целенаправленный поиск. Находит. В коробке из под печенья, коробка в валенке, валенок в шифанере… Почти целый литр. Берет стакан, поспешно наливает, поспешно выпивает. И словно какая-то судорога пробегает по всему его телу. Он рычит как зверь, наливает еще полный стакан, на этот раз пьет медленно… Его маленькие глазки перестают казаться маленькими. Теперь он похож на Гришку Распутина – говорит Славику его отражение в зеркале. Не отрывая глаз от собственного отражения, Славик снова наливает и пьет. Пьет. Пьет.
Звенит разбитое зеркало. Вбегает Нинец, испуганно что-то кричит, но Славик ее не слышит, он улыбается и начинает ее бить, вкладывая всю свою выношенную ненависть в каждый удар. Она кричит от боли… Она уже просто лежит на полу в луже крови… А он ее бьет. Бьет. Бьет. Когда ее тело перестает доставлять ему наслаждение, он начинает ломать мебель…Стараясь не пропустить ни одного стула, ни одной вазы, ни одного стола. Когда он поднимает глаза на старую икону в углу, вместо лица девы Марии, он видит скорбное лицо видьмы, глядящее на него с укоризной.
- Ах, ты ж тварь! – орет Славик
и кидает в видьму телевизор, но она продолжает скорбеть в оконном стекле, потом в серванте, а затем, когда вроде и скорбеть уже негде, она скорбит откуда-то с потолка, куда ему уже не достать ни ногой, ни кочергой…
О-ох! – стонет Славик и падает, падает, падает…
Часть 3
НАСЛЕДСТВО.
***
Колокольный звон. Громкий, близкий и мучительный. Славик открывает глаза и видит перед собой ряд крестов. Он лежит в траве, взгляд его тусклый, безразличный. Он приподымается в сторону звона. К турнику привязаны два баллона для газосварки со срезанным дном. Два мужика, что есть сил, лупят по этим баллонам. Это и есть тот колокольный звон, печальный и красивый, приветствующий чью-то смерть… Возле одной могилки – люди. Славик нехотя подходит туда. Людей немного. Никто не плачет. Могильщик аккуратно закапывает могилку… Все стоят с низко опущенными головами, скорбно шепчутся, вздыхают. Только Нинец сидит поодаль на лавочке, потому что левая нога у нее в гипсе, и стоять ей трудно. Она изо всех сил жестами и своими черно-зелеными подбитыми глазами подзывает к себе Лидку. Аж подпрыгивает от нетерпения на лавочке.
ЛИДА (подходит). Та иду! Не кричи!
Лида достает откуда-то из себя четвертушку и стаканчик, Нина достает огурец.
Встречается глазами со Славиком, жестом приглашает к ним присоединиться. Славик, тоже жестом, показывает, что, мол, нет, он не хочет пить. Лида и Нинец, слегка тайком, поминают покойного.
ЛИДА. Такой молодой! Страшно подумать! И не пил совсем!
НИНЕЦ (с вызовом). А при чем тут «пил»?!
ЛИДА. Та не, я так просто… Думаю, шо такой же совсем молодой…
НИНЕЦ. На три года меня меньше. Он мне шо перед смертью сказал…
ЛИДА. Шо?
НИНЕЦ. Я ж пошла позвонить от него, смотрю, а он лежит весь бледный, говорит, помру скоро…
ЛИДА. И мне говорил…
НИНЕЦ. Я говорю, не мели языком хто зна шо, ты ж здоровый как бык! А он смеется, ну ты ж знаешь Ивана, он все смеется, и говорит: знаешь, Нинка, у меня на тебя стоял. Я говорю, кто стоял, я не поняла сразу… А он смеется, ты шо говорит, дурная, хуй у меня на тебя как на женщину…
ЛИДА (смеется завистливо). Брешет он! У него сроду ни на кого не вставал…
НИНЕЦ. Он говорит, что на меня стоял. Я тогда приехала с Мишкой, говорит, красивая, говорит…
ЛИДКА. Брешет!
Нинец неожиданно плачет…
ЛИДА (виновато). Может и не брешет!
Подходит Славик.
СЛАВИК (заботливо). Ну что, Нинуля, я погукаю Вовку, чтоб он тебя на бобике отвез?
НИНЕЦ (не глядя на него). Погукай, погукай…
ЛИДА (шипит ему вслед). Ах, ты ж анциболот! Скотобаза! Шоб тебя разорвало, кровоглота!
Нинец плачет и пьет. Плачет и пьет. Подходит женщина с велосипедом. Она почтальон.
ПОШТАРКА (зітхає). Жалко чоловіка, не вредна була людина… Не пив зовсім, хазяйнував… Не хворів ніколи, а од чогось помер…
НІНА. Ото ж! Останній мій сусід…
ПОШТАРКА. Таке, мов пороблено вашому куткові…
НІНА. Таке воно й є.
ПОШТАРКА. Олена з контори просила, щоб ти зайшла завтра, в неї до тебе якась дуже важлива справа…
НІНА. Може, нарешті Мишкову пенсію оформили?
ПОШТАРКА. Хто зна!
НІНА. Добре, зайду…
ПОШТАРКА (вже збирається йти, але зупиняеться). Кажуть люди, ніби якраз перед Івановою смертю, бачили як Косописді на місяць скиглили… Брешуть, мабудь… (Хреститься). Тож зайди в контору, може, дійсно, яка копійка…
***
Нинин двор. Цветут вишни, цветут абрикосы, первая сирень расцветает и тюльпаны тоже. Кожуха играет на гармошке веселую музыку. Лида и Славик танцуют. Нинец подпрыгивает на лавочке, нога все еще в гипсе.
Гоп—гоп-гоп-гоп!
Весело-весело!
Нина нарядная, Нина веселая, трошки пьяная!
Гоп-гоп-гоп-гоп!
ЛИДА. Когда перебираться будете!
НИНА. А только через пол года можно, по закону!..
Гоп-гоп-гоп-гоп!
ЛИДА. А грядка?
НИНА. А Иван успел посадить. А мы полоть будем!
ЛИДА. А козы?
НИНА. Половину – продам! Половину – заберу!
КОЖУХА. Говорят, покойный коз ебал!
ЛИДА. У него не стоял!
Гоп-гоп-гоп-гоп!
СЛАВИК. А хата у него – ого-го!
НИНА. Сказка, а не хата! И двор большой! И сад – старый!
КОЖУХА. И сарай новый!
СЛАВИК. И сарай новый!
ЛИДА. Ох, блядь, повезло-о!
СЛАВИК. Повезло!
Гоп-гоп-гоп-гоп!
КОЖУХА. А налейте музыканту, друзья мои!
***
Нинина хата. «Зала». В выбитых окнах – тряпки, вместо кроватей – на полу матрацы, уцелел только диван, да и то, зеркала на нем больше нету. Из спальни доносится мощный храп. В зале на матраце полулежат Славик и Нина. В окно светит месяц, поэтому светло. Славик и Нина потихоньку чокаются. Потихоньку пьют. Мерцает зажженная сигаретка, которую они передают друг другу.
СЛАВИК. А шо, Нинуля, теперь заживем как люди…
НИНА. Та пора уже…
НИНА. Косопиздые удавятся от зависти!
СЛАВИК. Та они уже удавились!
Возбужденно хихикают.
НИНА. Продадим коз, и телевизор тебе купим! И вместе смотреть будем… Ты, что любишь смотреть?
СЛАВИК. «Как стать миллионером»! Я на все вопросы отвечаю!
НИНА. И я буду смотреть…
СЛАВИК. Я хотел тебе что-то серьезное сказать.
НИНА (пугается). О, боже…
СЛАВИК. Мне кабинет нужен.
НИНА (пугается еще больше). О боже! Чтобы от меня прятаться?
СЛАВИК. Чтобы работать.
НИНА. Как это так работать?! В кабинете работать? (Делает над собой самое большое усилие в жизни и соглашается с тем, что никогда не уложится в ее голове.) Ну что ж… Конечно… Можно и кабинет…