Арнольд: (поворачивается к Гарибальди) Я, вот какое имею мнение: современные бабы обнаглели вконец. Они теперь нами только пользуются. Поэтому сильно им нельзя волю давать, на шею сядут. Ничего для мужа не хочут делать! Ты видал? Я говорю, мужа завалить пришли, а ей… Малость подучим французские манеры, и абзац, финиш!
Шерон: Вот так всегда! (Всхлипывает, засовывает вилку себе в ухо).
Николай Гарибальди: Стоп! Стоп! Возьмите себя в руки, господа! Мы даже не начали ещё. И не ковыряйте вилкой в ухе, Шерон.
Арнольд: Молодец, классно её подрезал, Колян. Не ковыряйся, где не надо… Нам же потом эти вилки в рот себе ложить. Если с салатами покончили, переходим к сладкому столу!
Шерон: (кричит на Гарибальди) И ты туда же! У этого хоть отец- бандюган, он и сам… А, ты? Профессор хренов… (Плачет, наливает водки, пьёт).
Арнольд звонит в колокольчик, вбегают люди в белых поварских халатах.
Арнольд: Пирог!
Люди меняют посуду, вносят пирог и самовар.
Арнольд: Вот это по- нашему, по-русски. Быстро, дёшево, удобно!
Николай Гарибальди: (в сторону) Быстро, дёшево, удобно! Это же русская алгоритмическая схема!
Шерон: Я не хочу по- нашему. Я – Шерон Стоун! Мне твой самовар, твои «быстро, дёшево, удобно» – вот уже тута где сидят. (Показывает ладонью на шею)
Арнольд: А это ты зря. (Достаёт из кармана пистолет) Мы, хотя и русские аристократы, а не должны терять корни, не должны их, так сказать, сеять. Сам губернатор сказал вчера. Губернатор – хоть и дядя твой, а ещё раз батю бандюганом назовёшь, влеплю по харе. (Задумывается). Резиновой пулей.
Николай Гарибальди: (обращаясь к Шерон) Ах, губернатор – ваш дядя?
Шерон: Ну. (Всхлипывает)
Арнольд: Чайковского не желаешь?
Николай Гарибальди: Чайковского? Да, конечно!
Арнольд разливает чай по чашкам.
Николай Гарибальди: Спасибо за пирог. Всё же, я прошу вас: давайте немного позанимаемся.
Арнольд: Валяй!
Николай Гарибальди: Я почитаю вам письма Честерфильда к сыну. Я их нашёл в интернете и вот, распечатал, когда собирался к вам на урок. (Достаёт бумаги)
Честерфильд пишет: «Живя во Франции, общайся исключительно с французами; учись у стариков, развлекайся с молодыми; сумей безропотно приспособить себя к их обычаям, даже к их маленьким причудам, но только не вздумай усваивать их пороки. Вместе с тем, не протестуй против них и не читай нравоучений, ибо твоему возрасту все это не пристало. Вообще-то говоря, в обществе французов большой учености ты не встретишь – поэтому не старайся козырять перед ними своей».
Арнольд: (зевает) Да, учёности у них тама мало. Все с утра до вечера рассекают на лыжах. Потом по ресторанам сидят. С нашим братом даже поговорить не могут, ни во что не въезжают… Батя говорил, что на зоне урод – не начальник, а урод, который не въезжает…
Шерон: Одеваться тоже не умеют. Купила ботинки. Вот тута так… (Кладёт ногу на стол, показывает).
Николай Гарибальди: Нет. Так тоже не пойдёт: такое огульное обвинение французов пройдёт в узком кругу в России, но не в Европе. Это недопустимая ошибка!
Арнольд: А, ладно, ну их, мы на них бомбу скинем, если вякнут, или ветра дождёмся и Чернобыль рванём…
Шерон: Не «ладно». Я хочу заниматься. (Делает ударение на «О»).
Николай Гарибальди: Шерон, Арнольд, вы, как гостеприимные хозяева, можете предложить гостям после принятия пищи совершить небольшую прогулку по вашему лесному участку. Это тоже хорошие манеры, так бы поступили на западе.
Арнольд: Да? Окей. Заодно позвоним Сидорчуку. Ты с ним поговоришь, Шерон. А то я на него сразу наеду. Надо закрыть вопрос. У меня проплачен замкнутый цикл: оборудование, работа, взрывотехник, высококлассные специалисты. Я уже и в прокуратуре на лапу положил, а Сидорчук, этот…
Николай Гарибальди: (заинтересованно) А-га!
Арнольд: (достаёт из кармана пистолет) Что, «а-га»?
Николай Гарибальди: «А-га» в смысле: «Мне какое дело?»
Арнольд: Молодец, сечёшь! Быстро въезжаешь.
Шерон: (с раздражением) Надоело!
Арнольд: Чего-о?
Шерон: Хватит! Зачем нам такие занятия французским? К тебе человек пришёл про манеры рассказывает, а у тебя Сидорчук один в голове. Либо ты учишься, либо сиди зачуханный и считай долги свои!
Арнольд: Если мне денег не платят, я что, бобик за ним бегать? (Бросает вилку и нож в сторону) Зачем я только фрак напяливал? Мне эти французские кренделя что ли нужны?
Николай Гарибальди: А что же нужно?
Арнольд: (Обращается к Гарибальди) Ты знаешь, я с собственными детьми поговорить не могу.
Шерон: Потому что им не нужен такой отец! Они тебя стесняются! На тебе и фрак сидит, как водолазный костюм!
Арнольд: Чего-о? А вот за это уже и кулаком в рыло можно схлопотать! Короче, Колян, понимаешь, я им, детям, то есть: »Ну, здравствуй, туда- сюда, как живёшь, туда-сюда?» А он мне, родному отцу тоже: «Я туда – сюда». Но он же по- ихнему, по-английски. Переводчика ко мне приволокли. Он говорит, ваш сын не совсем понимает вашу русскую речь! Сын в Оксфорде учится. На повара. И дочь там же! Ты понял? Родного отца сын не понимает! А учитель мне стоил бабки! А Оксфорд! Я половине этого Оксфорда зарплату плачу!
Шерон: Тебя собственные дети переросли, дубина стоеросовая! Вышли в люди. Вернутся с дипломом Оксфорда – им все двери открыты. Можешь с этим оксфордским дипломом у нас куда захочешь идти, хоть в правительство.
Николай Гарибальди: В правительство? С дипломом повара?
Шерон: А чо? У нас, думаешь, правительство по-английски читают? Видют, написано Оксфорд…
Николай Гарибальди: Ах, я идиот! Так вот что значила фраза Ленина про кухарку! (Записывает в блокнот)
Арнольд: Я им всё дал, я их – в лучшие колледжи за границей. В Англию их посылал, а они мне что, родному отцу?
Шерон: Потому что мало ты ими занимался… Ни одной книги с ними не прочёл.
Арнольд: Но проплатил же я книги. Все книги! А ты тоже… Ты что ли им читала? (Смотрит на Шерон) Это ты куда смотрела, швабра?
Шерон: Я? Тебя целыми днями дома нет, дом на мне одной! Приготовить, прибрать…
Арнольд: (кричит) На тебе? У нас прислуга!! На тебе, с твоими куриными мозгами, мой дом? Приготовила она… Крыса в салате!
Шерон: Да! Готовила я вчера филе!
Арнольд: Ты, считай, меня заживо похоронила! Филе! Вычту с твоего счёта пару тыщ. Не-не, стой, лучше кредитную сдай!
Шерон: Пей свою водку, барбос! Может, ей насмерть захлебнёшься. А карту твою ситибанковскую можешь забрать.
Николай Гарибальди: У меня тоже был счёт в Сити банке…
Шерон: Это не банк, а мусоропровод! Меня туда больше даже не пускают!
Николай Гарибальди: Это странно…
Шерон: И я говорю. Я им ни одного кредита не вернула! Да, не нужны мне их деньги, чтоб им подавиться.
Николай Гарибальди: Пирог и «Чайковский» были просто великолепны! Спасибо, я буду собираться. (В сторону) Вот опять этот странный запах.
Арнольд: Что не доедим тут, завернёшь в кулёк с собой, Колян, на анализы.
Николай Гарибальди: Как вы догадались?
Арнольд: А что, его есть? (смотрит в записную книжку)
Николай Гарибальди: А –а. Шутка!
Арнольд: Скотина.
Николай Гарибальди: Я не понимаю.
Арнольд: Скотина Сидорчук, должен мне уже по самым скромным моим подсчётам сто пятьдесят тысяч.
Шерон: (кричит) У нас прислуга… Да? А что прислуга делает, кто за прислугой следит?
Арнольд: Хрюша ты из деревни, а не Шерон! Да ты ж по магазинам носилась со своими подругами – коровами… Ла-ла-ла, языком. После вас тута дым коромыслом, под каждой подушкой – окурки. Как на вокзале! (Свирепеет. Лицо наливается краской) Тебя, сволочь, я сейчас своими руками задушу! Где твоя петля? Неси! (Достаёт пистолет, целится в Шерон, потом в Гарибальди)
Шерон: (кричит) Вампир с улицы Вязов! (Вытаскивает из шкафа заготовленную верёвку) Лезть самой в петлю, или ты повесишь? Будешь так вешать или мыла тебе идти искать? И детей тогда задуши!
Арнольд: (кричит в ответ) А на хрена мне такие дети? А?? Где шляются эти падлы? В какой они хоть стране сейчас? Жена у меня дура и от неё дети?? Они слова родному отцу не говорят!
Шерон: (рвёт на груди рубашку по-киношному) На, души, стреляй! Вешай! Соси кровь, фашист.
Николай Гарибальди: Неужели вы решитесь на убийство?
Арнольд: Не паникуй. Мы так часто беседуем. (Кричит, надвигается на Шерон) Об коленку – и в гроб! Заколочу, а ты рваться начнёшь, скребстись! (Делает жесты, словно бы пытаясь вырваться из гроба)
Шерон: (кричит, показывает средний палец) Насмотрелся всякой туфты дешёвой!
Николай Гарибальди: Арнольд, что вы? Постарайтесь говорить разумно. Я же вижу – вы же очень разумный и рассудительный человек. Вы даже…
Арнольд: Что?? (Приставляет пистолет Гарибальди ко лбу)
Николай Гарибальди: (в испуге) Джентльмен.
Арнольд: (более спокойно) Окей. Спокойно. Правильно мыслишь, Николай. Когда время придёт, сам людей найду. Я не тормоз, тута своими руками их душить. (Убирает в карман пистолет) Я джентльмен. Только всегда под заказ работаю и с предоплатой. Задушат всех чётко, и не пикнете, я всё проплачу по договору. У меня такое золотое правило джентльмена: работа только с предоплатой по замкнутому циклу. Вот, Сидору раз сделал исключение. Заказ его мы выполнили, убрали объект направленным взрывом, а оплаты жду второй месяц! Батя бывало, говорил: «Кто у нас с дерьмом свяжется, тот уже не отмоется!»
Николай Гарибальди: (в сторону) Я действительно сразу подумал, что они как-то с дерьмом связаны. (Громко) Это после случая на даче Брежнева он так сказал?
Шерон: Я в этот дом только с дядей приду, у меня будет всё подготовлено! Я Тенгизычу позвоню!
Арнольд: (снова заводится) Я тебе подготовлюсь, швабра, я тебе подготовлюсь, падла, я тебе подготовлюсь, паскуда!! Землеройка!!! (Подходит и ударяет Шерон лбом в лицо, словно бодает) Иди, звони Тенгизычу!!!
Шерон с воплем убегает из комнаты, держась за расквашенную физиономию. Затем Арнольд со всего размаху бьёт кулаками о стол и издаёт горловой звук, похожий на боевой клич. Стреляет по ножкам стола. Тарелки разлетаются, ножки стола подламываются.